Бессознательная алхимия российского кино: триумф целостности (Часть 2)

Этот материал - продолжение статьи "Бессознательная алхимия российского кино: торжество распада"   (см. по ссылке начало статьи).  

Стадия albedo: сомнамбулические блуждания в фильме «Жара»

Около двух лет назад я посмотрел фильм "Жара". И тут же во мне проснулся психоаналитик, пристрастно оценивающий наиболее интересные события текущей культурной жизни. Если мы вновь примеримся к схеме индивидуации, которую Юнг описал при помощи средневековых алхимических терминов, то, вероятнее всего, к этому фильму подойдут критерии стадии albedo (отбеливания). Предыдущий этап трансформации – nigredo – был направлен на преодоление препятствий, мешающих жизненному движению. Albedo же призвано инициировать процессы поиска новых форм, которым подчинятся мысли и действия человека.

Роберт Боснак, автор книги «В мире сновидений», определил эту стадию как «царство поэтов, воров и безумцев, переход от кромешной ночи к яркому солнечному дню, мир поэтический и текучий, мир образного языка. Странное двусмысленное существование, в котором одно сомнение нанизывается на другое».

Символика такого состояния – Луна, серебро, рассвет. Атмосфера фильма «Жара» полностью соответствует такому определению. Броуновское движение персонажей не в состоянии скрыть тот факт, что во всю ширь экрана развернулся мир их фантазий, в котором воплотились тщательно скрываемые ими страхи и чаяния. К тому же, начинаешь относиться к ним с подозрением, не без оснований полагая, что они смотрят на мир сквозь некую гипнотическую дымку, меняющую перспективы и пропорции окружающего.

Моряк, которого бросила любимая, встречает девушку ослепительной красоты; парень, стремящийся стать актером, получает заманчивое предложение сняться в фильме; темнокожий реппер встречается со скинхедами. Главные герои фильма блуждают по закоулкам собственного подсознания, хотя выглядит это скорее как вылазка из ресторана, где заточен друг с его неоплатными долгами за общепитовский обед. А цель сей акции – разменять сто баксов.

И всю эту кутерьму молнией пронзает блестящая сюрреалистическая фраза "Когда я не хотела играть, я кусала пианино". В итоге все попадают в отделение милиции. Здесь же сбываются их желания и наступает долгожданный happy end. И просматривается в этом эпизоде некая смутная цитата из далеких «идеологических» десятилетий, когда власти, «разобравшись», придавали нужное направление инициативным действиям киношных возмутителей спокойствия (что далеко не всегда случалось в «всамделишной» жизни).

Объяснить эту череду запутанных ситуаций с позиций логики не в состоянии психология и даже психоанализ. Это - чистейшей воды предмет разбирательства для клинической психиатрии. На самом же деле эта надрывно-психушечно-экстатическая действительность максимально соответствует нашему повседневному менталитету. И с этим ничего нельзя поделать. Одним словом, жара - помрачение рассудка.

Остается лишь согласиться с тем, что лучшей метафоры для идеи поиска найти нельзя.

Стадия rubedo: выход из круговорота сансары в фильме «Остров»

У любого процесса есть точка кульминации. А также имеется застывшая среда, которая при этом им взламывается. Именно поэтому я вынес в подзаголовок санскритское слово «сансара», означающее непрерывный круговорот повседневного бытия. И было это сделано применительно к фильму, рассказывающем о человеке, который нашел избавление от своего морального несовершенства в православном укладе жизни.

Я вовсе не ошибся, поскольку хорошо знаю как перевод этого термина, так и его философское значение. С его помощью мне нужно было подчеркнуть универсальность духовных целей человека.

Фильм Лунгина «Остров» вписывается в схему личностных превращений, разработанную в юнгианских теориях. Ему соответствует стадия rubedo. Это – расцвет индивидуальности и духа, реализация самого желаемого, прорыв к глубокой внутренней гармонии. Символизм такого переживания – Солнце, золото, полдень. Мир в красных тонах – вот что видят на этой стадии люди в своих снах и фантазиях. По словам Р.Боснака, «рубедо зовет к действию, решительному и упорному, требует концентрации и дисциплины, вдохновляет героический мир беспримерных ратных подвигов».

В наши редко кто отважится на работу с темой человеческой духовности. Ведь гораздо проще изобразить на экране душевную грязь и поступки, ею вызванные. Да и интереса у публики к такому упадничеству будет намного больше, чем к произведению, которое с натугами (очень многим не хватает искренности) пытается изобразить образ гармоничного человека.

Совсем недавно такие творения создавались по партийному заказу, что вовсе не добавляло им убедительности в художественном воплощении социального оптимизма. Фильм "Остров" - редкое исключение из общего правила, выведенного на массовом примере агитпроповских поделок и откровенных утопических снов наяву.

Главное, что делает фильм психологически убедительным, - это реалистическое отражение истории человека, который совершил предательство, а затем всю оставшуюся жизнь пытается искупить его. Невольно вспоминается методология христианства: большие шансы на спасение имеет не тот, кто изначально непорочен, а тот, кто был грешен и раскаялся.

Конечно, режиссер не смог обойтись без современных знамений для того, чтобы как-то обозначить святость своего героя. Такими знаками стали паранормальные способности, потерявшие свою свежесть, а вместе с ней и привлекательность для аудитории. Ну, кого сейчас убедишь в том, что человек, наделенный способностями исцелять и знать будущее, - святой, когда сотни шарлатанов на всех углах рассказывают о себе то же самое.

Есть, впрочем, в произведении Лунгина впечатляющая метафора, которая адресована к глубинным уровням нашего сознания. Это - образ острова, давший фильму название. По сути, некая твердь возвышается посреди волн житейских невзгод. В юнгианской психологии с таким символом сопоставлено представление о человеческой цельности, называемой Самостью. Последнюю иногда отождествляют с архетипическим образом Бога. Замечу, что речь здесь идет именно о представлении, а не о самом факте существования всевышнего. Благодаря такому уточнению психотерапевты-юнгианцы уходят от ответа на непростой вопрос – существует или нет в мире демиургическое начало.

Юнг отказывался говорить о метафизике, предпочитая иметь дело с понятиями и образами. Лунгин же, по-видимому, придерживается совершенно противоположной точки зрения. Кто из них прав – спор из разряда вечных.

***

Безусловно, в наши дни кинематографическая продукция отличается большим разнообразием и далеко не всегда укладывается в какие-то условные схемы. И, тем не менее, психологические интерпретации помогают увидеть подоплеку таких культурных явлений. Отрадно осознавать то, что процессы оздоровления активизировались именно в российском коллективном подсознании.

Сергей Выгонский, психиатр

Опубликована: kino-teatr.ru